Мониторинг уголовного производства Сагайдака Евгения Сергеевича (заседания 08 декабря 2020 года)

29 октября 2020 года в Октябрьском районном суде г. Запорожье состоялось слушанье по делу № 331/4277/17 по обвинению Сагайдака Е.С. в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 187 УК Украины, а именно, разбой, совершенный по предварительному сговору группой лиц или лицом, ранее совершившим разбой или бандитизм.

Международное общество прав человека 29 октября 2020 года уже проводило мониторинг этого дела.

В судебном заседании 08 декабря 2020 года продолжилось исследование диска с видеозаписью задержания обвиняемого органами полиции.

Обвиняемый Сагайдак Е.С. и его защитник обратили внимание судьи, что во время его задержания ему не предоставили адвоката. Обвиняемый настаивал на необходимости предоставления ему правовой помощи, но представители органов полиции так и не привлекли защитника.

Пункт 1 статьи 6 ЕКПЧ требует, как правило, предоставление доступа к защитнику с первого допроса подозреваемого сотрудниками правоохранительных органов, за исключением случаев, когда в конкретных обстоятельствах соответствующего дела продемонстрировано, что существуют веские основания для ограничения такого права. Даже если веские основания могут в исключительных случаях оправдывать отказ в доступе к защитнику, такое ограничение, независимо от оснований, не должно неоправданно нарушать права обвиняемого, гарантированные статьей 6 Конвенции.

ЕСПЧ должен оценить существование весомых оснований ограничения доступа к защитнику. Далее он должен оценить размер ущерба, который был нанесен праву на защиту в деле соответствующим ограничениям. Если наличие веских оснований установлено, необходимо провести комплексную оценку производства с целью определения, было ли оно «справедливым» в соответствии с целями пункта 1 статьи 6 Конвенции («Ибрагим и другие против Соединенного Королевства», пункт 264).

Во время комплексного исследования производства с целью оценки влияния процессуальных недостатков на справедливость уголовного производства в целом необходимо принимать во внимание такой неисчерпаемый перечень критериев практики ЕСПЧ: (a) находился ли заявитель в особенно уязвимом положении; (b) нормативно-правовые акты, которыми регулируется порядок осуществления досудебного расследования и допустимость доказательств при их оценке, а также их соблюдение; (c) имел ли заявитель возможность обжаловать допустимость доказательства или оспорить его использования; (d) качество доказательства,  не вызвали ли обстоятельства, при которых он был получен, сомнений в его достоверности и точности, с учетом степени и характера любого принуждения; (e) если доказательство было получено незаконным путем, — соответствующая незаконность, а в случае, если она вызвана нарушением другой статьи Конвенции, — характер констатированного нарушения; (f) если речь идет о показаниях, — суть показаний и отказался ли от них заявитель или изменил их в кратчайшие сроки; (g) способ использования доказательства, а также, в частности, стало ли доказательство неотъемлемой или значительной частью доказательной базы, на которой основывался обвинительный приговор, а также сотни других доказательств по делу; (h) была ли признана вина профессиональными судьями или присяжными заседателями, а в последнем случае — содержание любых установок присяжным заседателям; (i) степень общественного интереса в расследовании и наказании конкретного правонарушения; (j) другие соответствующие процессуальные гарантии, предусмотренные национальным законодательством и практикой ЕСПЧ («Ибрагим и другие против Соединенного Королевства», пункт 274).

На основании предыдущих аргументов сторона защиты просила национальный суд признать протокол задержания недопустимым доказательством, так как процессуальное действие проводилось без защитника.

Судья отказала в удовлетворении ходатайства стороны защиты и обозначила в решении суда, что действующее законодательство не требует остановки следственного действия — в данном случае личного обыска лица — до прибытия на место задержания защитника, а указывает лишь на необходимость обеспечения конфиденциального общения между защитником и подозреваемым до первого допроса, что и было выполнено следователем должным образом. Само по себе отсутствие в протоколе задержания лица письменной ссылки на сообщение центра по оказанию правовой помощи о задержании лица не свидетельствует о нарушении права на защиту, поскольку требования ст. 213 УПК Украины фактически были выполнены следователям, что проверено судом во время судебного заседания. Однако, национальный суд обратил внимание, что вопрос о недействительности доказательства будет решен при оценке остальных доказательств во время принятия окончательного решения в уголовном производстве.

Международное общество прав человека обращает внимание на отсутствие единой практики в вопросе признания недействительным протокола задержания. Так в деле № 645/1774/17  во время задержания и обыска подозреваемую не было должным образом обеспечено защитником, в то время как с начала задержания она настаивала на этом, от участия защитника не отказывалась. Проведение процессуального действия не было отложено следователем ко времени прибытия защитника, избранного обвиняемой или до прибытия привлеченного защитника органа бесплатной правовой помощи. Процессуальные права не требуют от подозреваемого активного сопротивления представителям правоохранительных органов в их намерениях проводить процессуальные действия, в данном случае проведению обыска задержанной, без окончательного решения ее ходатайства иметь защитника. Пренебрегая ходатайством о предоставлении адвоката со стороны подозреваемой, был проведен обыск, результаты которого собственной подписью подозреваемая также не подтвердила. На предложение подписать протокол подозреваемая обращала внимание на отсутствие защитника и отказалась участвовать в процессуальном действии без него. В деле № 645/1774/17 07 ноября 2019 года Фрунзенский районный суд г. Харькова признал протокол задержания недействительным.

Таким образом, национальным судам еще предстоит выработать единый подход к решению вопроса о признании недействительным протокола задержания, который составлен без участия адвоката.

Далее участники судебного заседания перешли к исследованию письменных доказательств. Защитник обратился к суду с ходатайством о повторном проведении портретной экспертизы. Однако, суд отказал в удовлетворении данного ходатайства.

Также в судебном заседании рассматривалось ходатайство обвиняемого и адвоката об изменении меры пресечения с содержания под стражей на домашний арест. Свою позицию Сагайдак Е.С. аргументировал следующим образом:

— он длительное время содержится под стражей (более 3х лет);

— ни один из рисков, скрыться от суда или препятствовавать судебному разбирательству,  не обоснованы;

— намерения продолжать преступную деятельность он не имеет.

Проверяя наличие рисков, предусмотренных ст. 177 УПК Украины, национальный суд отмечает, что ввиду отсутствия данных о трудоустройстве Сагайдака Е.С. до его заключения, обращая внимание на наличие двух эпизодов преступных действий, корыстный мотив преступления, а также с учетом двух судимостей обвиняемого, есть вероятность продолжения преступной деятельности. По мнению суда указанный риск является значительным и таким, что преобладает над правом человека на личную свободу.

Не ставя под сомнение решение национального суда, Международное общество прав человека обращает внимание что обоснование необходимости продлить срок содержания под стражей остается неизменным из решение в решение суда.

Следует обозначить, что ЕСПЧ часто устанавливал нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции в случаях, когда национальные суды продолжали содержания под стражей, ссылаясь в основном на тяжесть обвинений и используя шаблонные формулировки, даже не рассматривая конкретных фактов или возможности применения альтернативных мер («Харченко против Украины», пункты 80-81; «Третьяков против Украины», пункт 59).

Следующее судебное заседание назначено 17 декабря 2020 года. Международное общество прав человека продолжит мониторинг данного дела.