Высшая судебная палата нарушила права меньшинств

Высшая судебная палата (ВСП) отклонила апелляцию Совета по недискриминации по делу против минюста. Спор был вот о чем: Совет по недискриминации признал минюст виновным в дискриминации по языковому признаку, так как официальный сайт госучреждения не переводят на русский язык. Минюст обвинение опротестовал в суде и выиграл. Общественной реакции не последовало. Но означает ли это, что решение ВСП было верным? 

Начнем с фактов. В связи с отсутствием на сайте минюста информации на русском языке в Совет по недискриминации обратился журналист Илья Киселев. Но на его месте могли бы быть многие другие граждане Молдовы, не владеющие в совершенстве государственным языком.

Совет по недискриминации принял решение в пользу заявителя, признав минюст виновным в дискриминации по языковому признаку. Минюст опротестовал решение Совета по недискриминации и в середине марта выиграл в Высшей судебной палате.

Что мы видим в этой ситуации?

В споре между Советом по равенству и минюстом по одну сторону оказался гражданин, который не может эффективно получать информацию о работе госоргана, а по другую — госорган, который изначально начал искать юридические уловки, чтобы избежать наказания, а не возможность пойти навстречу гражданину и быть для него понятным. Один из аргументов минюста в суде, например, было то, что «защита и поддержка языков национальных меньшинств не должна идти в ущерб официальным языкам и необходимости их изучать».

По сути, решение ВСП создает прецедент для остальных госструктур, которые и так не стремятся быть понятными для всех. В исследовании Информационного центра по правам человека (CIDO) за 2017 г. говорится, что более 80% сайтов госструктур недоступны на русском языке, не говоря уже об украинском, гагаузском, болгарском и т. п.

Соответствует ли это демократическим принципам и международной практике?

Во-первых, госорганы должны быть удобны, доступны и понятны людям. В демократическом государстве отношения строятся по принципу «государство для людей», а не «люди для государства». Оказание услуг — одна из основных задач государства. Для этого граждане «нанимают» чиновников и платят налоги. В этом случае минюст фактически отказывается оказывать конкретную услугу целой категории граждан.

Во-вторых, Молдова ратифицировала несколько международных договоров в области прав человека, в том числе, в сфере прав лингвистических меньшинств. И это влечет за собой конкретные обязательства. Вот лишь два примера.

Специальный докладчик по вопросам меньшинств в 2016 году посещала Молдову с мониторинговым визитом. В ее отчете о ситуации в Молдове есть и такая рекомендация: «Специальный докладчик настоятельно призывает правительство удвоить усилия, с тем чтобы гарантировать возможность по собственному выбору обращаться в государственные учреждения на государственном языке, русском языке или языке меньшинств. Она рекомендует правительству создать версии официальных веб-сайтов на языках меньшинств».

А два года назад секретариат рамочной конвенции Совета Европы о защите нацменьшинств опубликовал последний отчет по Молдове. В графе «Рекомендации для незамедлительного действия» есть и такой пункт: «Проактивно продвигать лингвистическое разнообразие Молдовы, используя в официальных коммуникациях языки меньшинств, в особенности тех, на которых говорят малочисленные группы».

Эти рекомендации основаны на документах, которые ратифицировала Молдова, и обязательствах, которые она взяла на себя как страна-член ООН и Совета Европы.

Есть мнения, что властям Молдовы давно наплевать на международные правозащитные институты. Но это не так. Молдова планирует быть избранной в 2020 году в Совет ООН по правам человека — это своеобразный парламент ООН, принимающий основные решения организации в сфере прав человека.

Впрочем, уже есть прецедент, когда в Совет попадали страны, не соблюдающие права человека. Это Филиппины, Саудовская Аравия и многие другие. Как и Молдове, членство в Совете ООН им нужно для престижа, обеления своего имиджа на международной арене и возможности блокировать решения против стран-нарушителей.

Власти Молдовы уже особо не скрывают, что только для отвода глаз принимают политики в области прав меньшинств. С одной стороны, они создали Совет по равенству и напоминают о нем внешним партнерам каждый раз, когда нужно отчитываться. С другой, власти выборочно выполняют решения Совета. Те, что неугодны, — опротестовывают.

C одной стороны, правительство при финансовой поддержке ОБСЕ разработало и утвердило Стратегию укрепления межэтнических отношений в Республике Молдова на 2017-2027 годы. Одна из задач стратегии — «обеспечение доступа национальных меньшинств к информации и средствам массовой информации на родном языке, а также продвижение многообразия в обществе». Ожидаемое влияние стратегии — «развитие осознания гражданской принадлежности к государству Республика Молдова, поощрение разнообразия в обществе».

Придаст ли решение ВСП дополнительный импульс тому, чтобы представители лингвистических меньшинств «осознали» свою принадлежность к государству РМ? Вряд ли. Скорее, это еще больше усугубит раскол в молдавском обществе, о котором с тревогой говорят не только местные, но и международные правозащитники.

Важно здесь и другое. С одной стороны, власти Молдовы не хотят выполнять обязательства по соблюдению прав меньшинств, закрепленные в документах ООН и Совета Европы. С другой — охотно принимают от этих организаций деньги на развитие социальных услуг, укрепление своего потенциала и разработку разного рода политик.

Это касается и двусторонних отношений Молдовы с некоторыми странами. Например, в прошлом году молдавские власти и представители Швейцарии дали старт новой Стратегии сотрудничества Швейцарии и Молдовы. Стратегия с бюджетом €39,8 млн рассчитана на 2018-2021 годы. Главная ее цель — повысить благосостояние населения Молдовы и сплотить молдавское общество. В документе подчеркивается, что это будет происходить одновременно с интеграцией в общество социально исключенных групп. Помогает ли решение ВСП сплочению общества? Тоже вряд ли.

Этим решением ВСП власти, скорее, прощупывают почву для того, чтобы понять, насколько далеко они могут зайти. То, что ВСП в этом споре окажется на стороне минюста, было ожидаемым. Два года назад ВСП опубликовала пресс-сообщение, в котором опровергала решение Совета по равенству о том, что отклонение жалоб, поданных в суд на русском языке, является дискриминацией.

Тогда ВСП фактически дала судьям «зеленый свет» — не принимать заявления на русском языке. Общественной реакции не последовало. Доноры тоже  продолжили давать деньги. Почва была успешно прощупана — мин нет. Не оказалось их и на этот раз.

Что делать? 

Отсутствие общественной реакции на нарушения прав человека — своего рода легитимизация таких нарушений. То, что не последовало такой реакции на решение ВСП, — упущение не только представителей меньшинств. Гражданское общество должно последовательно разоблачать такие нарушения, независимо от того, чьи права нарушаются. Разные силы гражданского общества должны находить в себе мудрость и смелость строить друг с другом мосты. Лингвистические права — это тоже права человека, пусть кому-то и выгодно облачать их в политическую вуаль.

Выделение средств властям на налаживание межэтнического диалога в условиях, когда очевидно, что власти не хотят этого диалога или видят его очень ограниченно, — тоже своего рода легитимизация таких нарушений. К сожалению, мнение международных организаций и доноров для властей Молдовы порой более весомо, чем мнение собственных граждан. В этих условиях им возможно следовало бы пересмотреть свою донорскую политику и сменить приоритеты: вкладывать средства в развитие способностей самих представителей меньшинств защищать свои права, а не инвестировать в создание политик для отвода глаз. Скоро и смотреть-то будет некому.

Марина Шупак